Кренгольмская текстильная мануфактура
Кренгольмская текстильная мануфактура
была основана в 1857 году Бароном Кноопом
на реке Нарва, которая сегодня является
границей между Россией и Европой.
Завод был уникальным примером
промышленной архитектуры 19го века
и имел гидроэлектрокомплексы по обе
стороны водопада.
Фабрика выплняла всю производственную
цепь от обработки сырья до оформления
финального продукта.
Когда в 1991 году в Эстонии была
восстановлена независимость,
мануфактура была приватизирована.
В 1994 году шведская компания
Borås Wäfveri AB стала главным
акционером.
В 2008 году Кренгольм закрыл
прядильные и ткацкие станки. Завод
оказался на грани банкротства, а
во всем Нарвском регионе выросла
безработица.
Матти Хаарайоки, финский бизнесмен, который закрыл фабрики,
был во главе компании до тех пор,
пока Игорь Полищук не был назначен новым директором предприятия в декабре 2008 г.
Полищук работал на Кренгольме и знал фабрику, рабочих,
а также рынок достаточно, чтобы повысить шансы компании на существование.
Несмотря на сомнения, которые вызывали многие контракты фирмы,
Игорь Полищук утверждал что Кренгольм может приносить прибыль.
В 2009 году шведские владельцы
отстранили Полищука.
Упадок Кренгольма отражает отказ
от технократического типа производства
и замену его на брэндовый.
К 2009 году персонал Кренгольма насчитывает
всего несколько сотен работников на отбеливательных,
красильных, печатных и швейных станках.
Соперничать с Азией за рынок сбыта,
сохраняя приемлемые цены, оказалось
невозможным. Это повлекло за собой убытки,
которые Кренгольм не мог выдерживать
в течение длительного времени.
Дора Графова
Простые рабочие были.
Дальше этот отец моего мужа, муж – простой рабочий
Его отец простой рабочий
И дедушка мужа жестянщик был
Тоже простой рабочий
И тоже вот этот отец мужа и мать мужа работали на Кремгольме.
- А вот с эстонской…
Это русские были, а мать моего мужа – эстонка.
Вот этот дед, вот он начал работу с 1896года, работать.
И перестал работать примерно в 1952году.
32 года уже работает на Кремгольме мой сын – Графов. Вот так.
И Саша работает тоже опять же на Кремгольме.
Они во время войны были вывезены в Россию, они во время войны здесь не находились.
Когда уже война кончилась, в 44 году, или 45 года они вернулись в Нарву. Когда вот вышли, увидели, что осталось от Нарвы, тишина, когда вот освободили Нарву, во всей Нарве была одна старушка живая, больше никого не было.
Кремгольм был почти полностью разрушен и
Даже станки пришлось резать, они расплавленные были от высокой температуры.
Староткацкая фабрика менее пострадала, и потихоньку ее стали разрабатывать, ну, ремонтировать, где вот сейчас Вася работает.
Там остались турбины были, которые вертелись от напора воды, которые шла, они были в лучшем состоянии, и их отремонтировали, и они стали давать свет
А водопад же еще рядом. Нарва чем еще славится, у нее Нарвский водопад, по-моему, с 5 или с 9 метров высоты вода, река падает вот так.
И потихоньку возрождаться Нарва, а потом потихоньку стали люди приезжать, приезжать, и старые жители стали приезжать,
После войны Кремгольм когда восстанавливали
Восстановили. 12 тысяч человек работало.
А теперь 3 тысячи и с мая (2008) месяца тысячу человек уволят.
Это все в газетах пишется
Вася тоже будет уволен. Ну, это сын.
А Саша уйдет в декретный отпуск.
Васю уже приглашают в 3-4 места на работу,
он непьющий, не прогуляет, ничего, ответственный за работу, так что это…
Вот теперь закрывают, как говорят кормилицу-то.
Как чувствует, вот моего брата невестка, она всегда говорит: «Это был мой кормилец, Кремгольм»
Так и все думают!
Екатерина Москаленко
Раньше у нас было семь фабрик, семь! А теперь останется только одна, и все, кто останутся работать на Кренгольме – все будут работать там. И это грусно.
Митинги были по другому поводу – коллективный договор, потом государство тарифы на воду подняло. После этого наше руководство стало закрывать это производство, потому что…просто потому что.
Люди почти не бастовали. Это раньше бастовали, когда, например, Шведы приватизировали Кренгольм и хотели сделать не очень хорошие условия для рабочих. Вот тогда, да, бастовали, и даже наш профсоюзный лидер голодовку объявлял – это был вот такой знак протеста. А сейчас люди смирились.
А почему?
Да потому что это бессмысленно; потому что хозяевам такое большое производство не нужно; потому что они убытки терпят...
Кренгольм все больше сужается, и теперь больше никаких надежд нет. Вчера и сегодня они подписывали документы о том, что их сокращают, что через три месяца они покинут Кренгольм, уйдут, станут безработными. И все встретили это довольно спокойно, без слез. Было тяжело, но все к этому уже были готовы.